К оглавлению
Ги Беар - 1, 2, 3, 4, 5
Этот пост задуман последним в серии про Ги Беара, поэтому страшно трудно подобрать для него три заключительные песни. Кратко проследив сумбурный полет мысли в предыдущих постах (заменяющих мне нынче лекции), хочу все же понять, чего не хватает, и попробовать затронуть здесь те темы и факты, что остались неосвещенными.
Интересно теперь (задним числом и со стороны) оценить тематику выбранных песен: одни сплошные парадоксы нашего времени! (не иначе, моя любимая). Попробую хоть немного ее разнообразить и восполнить недостающее. Без песни «О Jéhovah» я все равно бы не обошлась – и как раз она на тему, которая еще не поднималась. Второе название песни: «151-й псалом». О Ги Беаре интересно писать: всегда узнаешь что-то новое в самых неожиданных областях: например, к позапрошлому посту пришлось прочесть про Луизу де Вильморен и Андре Мальро – теперь в любой информации про Францию на них натыкаюсь. На этот раз спешу поделиться найденной информацией про 151-й псалом. Значит так. Некоторые считают, что канонических псалмов 150, и если им хочется написать свой – пишут 151-й. Среди этих некоторых, к примеру – БГ; правда, его псалом совсем не на псалом похож, а скорее на спиричуал:
Я видел – Моисей зашел по грудь в Иордан (теперь меня не остановить).
Время собирать мой черный чемодан (теперь меня не остановить).
Некоторые же знают, что в православной версии Псалом 151 таки занят (Псалом Давида на единоборство с Голиафом) и надо выбирать другой номер. Впрочем, Ги Беар к православной церкви не имеет отношения, ему можно. Я очень люблю эту песню и думаю похоже.
Традиционная просьба насчет подстрочников: пожалуйста, читайте их параллельно со звучащей песней, иначе они неправильно смотрятся.
По поводу этой песни можно говорить бесконечно. Прежде всего, что это за чудесное спасение? Имеется в виду рак, поразивший Беара в 1979 году и сожравший, по его словам, двадцать лет его жизни. Вроде в начале книжки Беар обещает рассказать секрет своего чудесного исцеления (он отказался от химио- и радиотерапии), но так и не рассказывает. Тем не менее, в 1999 году медики объявили его полностью излеченным, и он благополучно дожил, как мы видим, до 78 лет. Во-вторых, поэтический текст имеет под собой глубокую жизненно-философскую основу, которую Беар подробно объясняет в книге. Под идолами подразумеваются масс-культура и масс-медиа, с которыми у Беара были жесткие и напряженные отношения, они же обладатели зубастой улыбки. Религиозному фанатизму в книжке посвящается целая глава (и достается почти исключительно исламу – а я-то думала, что в 80-х годах эта проблема так остро не стояла...). О бюрократии Беар тоже пишет много и занимательно, и о религии как бюрократии веры в частности. Называет себя человеком верующим, глубоко верующим, утверждает, что видел Бога. Это может вызвать недоумение у знатока его песен («Si votre paradis n'est pas ornemental», «l'hôtel où personne n'habite») – однако Беар поясняет, что вера его исключительно внутренняя и никак не выражается в следовании какой-либо религии (впрочем, в песне тоже все сказано).
Книга вообще много места уделяет религии, я уже писала об этом: Беар рассуждает о взамоотношениях человека и Бога по ходу истории, разбирает библейские легенды. Каких только историй я не узнала из книги, в которой собиралась прочесть о песнях Ги Беара и о его жизни. Но я лучше расскажу про загадку, которую пыталась разгадать, да так и не разгадала до конца.
Загадка была такая: еврей Ги Беар или нет? Вы, кстати, не запишите меня в этом смысле в националисты: ни мои любимые французские певцы, ни мой любимый Щербаков ни разу не евреи – да и Беара я в этом никак не подозревала, пока не услышала песню «O Jéhovah». Ну и ладно, подумала я, в конце концов Иегова не только еврейский Бог, а вполне себе народное достояние. К тому же и имя его не пристало евреям произносить – значит, не еврей. Затем читаю книжку: отца зовут Давид, сестру – Дорис. Ну ладно, имена тоже вполне народные, хотя у евреев гораздо чаще встречаются. Имя Ги Беара числится в списке почетных членов иерусалимского университета и под петицией за объявление Ахмадинеджада персоной нон грата в Европе, инициированной журналом «Tribune Juive» – ну, положим, уже теплее. А вот презентация книги Рики Зарай "L’Espérance a toujours raison" в израильском посольстве, и там на фотографии он на удивление похож на моего дядю Геру. И хотя половина французов вполне себе похожа на евреев, и хотя мало ли кто может быть почетным членом иерусалимского университета – но все эти мелкие факты скорее собираются в единое целое, чем нет.
А почему тогда он ни разу об этом не обмолвился? Загадка! Я каждый раз дико умиляюсь, попадая на сайт семь-сорок, который имена евреев печатает синим цветом, но на Беара они не покусились, хоть обычно и норовят записать в свои всех, кого можно и кого нельзя. Надо им что ли подсказать.
Но я снова разболталась. А лучше я дам еще одну песенку. С одной стороны она продолжает «парадоксальную» линию, с другой – смыкается с темой веры и богоискательства. И тут, кстати, можно увидеть разницу между поздней «O Jéhovah» (1986) и этой, более ранней песней (1965), эдаким манифестом воинствующего агностика. А вообще интересно заметить, что творчество Беара не сильно меняется со временем – так что на протяжении всего рассказа я спокойно могла давать ранние и поздние песни вперемежку. Как в 1957 году начинающий автор Ги Беар задал планку абсолютно мастерскими и зрелыми песнями, так всю жизнь и держал тот же уровень – а настроение, язык и разнообразие тематики остались практически те же.
Послушаем однако эту очень известную и важную для творчества Беара песню.
Говоря о Ги Беаре, невозможно не упомянуть о его непонятном на первый взгляд желании называться «анонимом XX века». Несчастный Некто-Никто из песни «Quidam» так жаждал прославиться, а умер анонимом – ну бывает, но желать анонимности самому – это ли не странно? «Это правда, что я всегда к этому стремился, – поясняет Ги Беар, – и прекрасно понимаю всю амбициозность этого желания. Сколько людей знают, что песню «Il pleut bergère» написал Фабр д’Эглантин? Есть и мои песни, про которые люди не знают, кто их написал: «L'eau vive», например. Мое имя существует где-то в сознании людей – и тем не менее, до тех пор пока я не выступил в Бобино, некоторые даже не знали, что я еще жив. Таким образом, мое желание называться анонимом XX века – это невероятная смесь смирения и амбиций».
Говоря о Бобино, Беар имеет в виду свои пятинедельные выступления в 1999 году после многолетнего отсутствия на сцене. Концерты пользовались таким успехом, что их пришлось продлить, и позволили переиздать двойной концертный альбом «Beart En Public», записанный в Олимпии в 1996 году (еще бы, замечу я, после голодного пайка, когда ни дисков, ни концертов, ни радио, ни ТВ). И вплоть до сегодняшнего дня этот альбом был единственным доступным в продаже. Так что в каком-то смысле безумное желание Ги Беара стать анонимом XX века реализовалось в двух противоположных планах: не только в желаемом смысле авторства вечных песен, но и как следствие злой шутки судьбы, связанной с издательскими правами. Таких песен, о которых говорит Беар – песен, давно уже ставших частью коллективной памяти, таких, что легко отделяются от их автора и становятся принадлежностью золотого фонда, немало. Их исполняли Мари Лафоре, Зизи Жанмэр, Жюльетт Греко, Паташу и другие (хм! только женщины). И все же, и все же... Перед тем как сформулировать это «все же», я перескажу интересный пассаж из книжки на эту тему.
В самом начале карьеры молодой Ги Беар, по наводке Шарля Трене, пришел к издателю Раулю Бретону «продавать» свои песни. Бретон слушал, цокал языком, требовал еще, вдруг стукнул кулаком по столу и воскликнул: «Бог ты мой, да вы умеете их писать! Шарль мне говорил, что вы – величайший автор текстов нашего века (тут Беар поясняет, что Трене был обязан прибегнуть к сильному преувеличению, чтоб уговорить Бретона на прослушивание) – Но почему, скажите мне, почему вы сочиняете такие сложные песни? Песня ведь обязана быть простой, по определению. Вот взгляните!» – и он указал на афишу Азнавура. – У Азнавура нет диплома, он делает простые вещи, но они каждого трогают за душу. – Затем повернулся к другой стене, где висела афиша Беко: «Quand tu danses» – вот песня! Что вы собрались искать в ваших перекрученных вещах? Пишите как они!». «Я ответил ему бесцветным голосом, – рассказывает Ги Беар, – мне нравится талант Азнавура и Беко, но я пришел после них и я должен быть другим, иначе у меня нет права на существование». По размышлении, продолжает Беар, я понял, что Бретон был частично прав: именно мои сложные песни выбивались из рутины и позволили признать меня фигурой в песне, но дали возможность завоевать сердца публики не они, а мои простые песни: «L'eau vive», «Il n y a plus d’apres», «Qu’on est bien».
Вот-вот, примерно сюда я и клоню. Гораздо больше у Ги Беара тех песен, что неотделимы от личности автора и при всем их стилевом разнообразии составляют единый, чисто беаровский стиль, с его характерным парадоксальным юмором и иронией, хрониками сегодняшнего дня и жизненно-философскими притчами, математически строгими и в то же время парадоксальными выкладками, и наряду с этим всем – живыми эмоциями, глубоко упрятанными под поверхностью, но хорошо понятными тем, кому не надо объяснять. Стиль, взывающий к интеллекту слушателя чаще, чем к эмоциям; песни, которые идут через ум, а потом уже через сердце – излишняя, пожалуй, интеллектуальность для того, кто хочет стать воистину «народным автором», ака «анонимом».
И между прочим, именно за это я люблю Ги Беара, ибо примерно так воспринимаю мир. И именно поэтому всеми своими рассказами я пытаюсь разрушить неизвестно почему сложившийся стереотип: «Ги Беар – автор милых легких сентиментальных песенок», а бывшему советскому нашему народу пытаюсь объяснить, что Ги Беар – это не только «советская» пластинка. Надо ли подчеркнуть, что в соответствии со всеми этими принципами я закончу свой рассказ простой сентиментальной песенкой с советской пластинки? Впрочем, такой уж сентиментальной? такой уж и простой? Судите сами.
Это странное "ищу", а не "нашел" придает совсем другой смысл песне... а я с детства была уверена, что "нашел", даже не задумывалась.
Напомню еще раз слова Беара о том, что никто так и не смог его классифицировать. Однако попытки делались: вот, к примеру, писатель Эрве Базен: «Существует по меньшей мере три Ги Беара: первый – автор «L’eau vive», лирический певец, если хотите, но певец своего поколения, точно знающий, что хочет сказать. Рядом с ним второй Беар: моралист, сатирик со взглядом точным и жестким, смотрящий уже не на девушек, а на этот безумный мир и поющий для него. И наконец, выше этих двух я ставлю третьего Ги Беара, написавшего песню «Qui suis-je?» – вдохновенного памфлетиста, страстного поэта, на верхней ноте своего регистра».
Ну что ж, кажется, мы видели понемногу из всех троих. Осталось еще много прекрасных песен и много острых и мудрых мыслей из книжки – но пришло время завершать мою "экспериментальную лекцию", где вместо упорядоченного изложения жизни и творчества – четыре длинных и сумбурных текста, в которых есть много (почти все, на что я замахнулась в первом посте), но не разложенное по полочкам, а в беспорядке на полу и с краткими экскурсами в мою личную жизнь. Не знаю, как лучше – мне нынче нравится писать так, а о том, как получилось – не мне судить.
Но вот что еще удивительно. Примерно так же как Ги Беар, инженер по профессии и по складу ума, я, человек рассудительный и рациональный, в мистику принципиально не верю, но вполне готова, когда надо и очень хочется. И вот скажите мне: почему, когда я начала писать свои посты, что-то изменилось в этом мире. На фоне полного забвения удалившегося в отшельничество артиста – что-то вдруг стало происходить: приехал Псой и посвятил Ги Беару концерт, появилось штук десять видео на ютубе (а не было ни одного!), пришли в мои посты незнакомые люди, любители Беара. Но вот что самое поразительное – посмотри-ка, Но пока этого не произошло, вот вам на прощанье десяток-два моих любимых беаровских песен, к каким я по тем или иным причинам не собралась написать подстрочников. Некоторые из них разбирает frederica77 в своем журнале – посмотрите, кто интересуется. И слушайте на здоровье. Выбранные мною песни запакованы в этот архив: Guy Beart more.zip. Я туда не включила ни те, что уже были в моих постах, ни советскую пластинку.
На этом я прощаюсь с Ги Беаром: поэтом, композитором, певцом, писателем, философом, человеком. Прощаюсь, решив для себя, что выполнила перед ним свой долг, объяснилась ему в любви и открыла что-то новое для читателей этого журнала – да и для себя, в сущности, тоже открыла.
И последнее: так получилось, что я много здесь писала о книге Ги Беара «L'espérance folle», из которой хочу в завершение привести одну-единственную фразу. Издатель сборника "Béart d'aujourd'hui & de tous les temps" счел уместным поставить ее эпиграфом к буклету с текстами, и мне понравился его выбор.
«Счастлив тот, кто имеет маленькие ежедневные желания, которые он в состоянии удовлетворить, и большую цель, дающую ему поле для мечты.»
© (Наталия Меерович) 2008
