К оглавлению
Ги Беар - 1, 2, 3, 4, 5
Давно хотела написать про нежно мною любимого французского певца Ги Беара, незаслуженно и несправедливо забытого его соотечественниками. Я вообще-то о многих хочу написать, а воз и ныне там. Но тут случилось, что пришел ко мне новый френд – первый и единственный, кто вышел на мой журнал по песенке Ги Беара, выложенной когда-то давно. А когда на следующий день я натолкнулась на имя Беара не где-либо, а у любимого Барнса (в «Метроленде»), я сказала себе: стоп, писать будем сейчас. И я поставила тройной альбом «Guy Beart – Les Grandes Chansons» – и было мне три часа праздника. И было бы десять часов, если б я могла раздобыть Integrale со всеми написанными им песнями – их более трехсот. Но увы: единственный альбом, доступный сегодня в продаже – Beart En Public 1999 года. Ни Integrale, ни славного сборничка 1992 года "Béart d’aujourd’hui & de tous les temps". За что такая обструкция? Почему?
Была у Беара в 60-х годах дурная тяжба с Филипсом по поводу прав на его собственные записи, и вроде он ее выиграл в конце концов – но так и непонятно, почему же он теперь не может их издать. Кажется, был еще позже какой-то всплеск этой истории с правами – я так и не смогла в этом разобраться по доступным мне источникам. Сейчас читаю его книгу, может пойму, как прочту. «Наряду с Брелем и Брассенсом, Ги Беара называют «третьим великим Б» французской песни. И хотя Беар не удостоился такого ореола популярности, как его коллеги Жак и Жорж, его талант был ничуть не меньше. Как по универсальности тематики, так и по легко запоминающимся, но изысканным мелодиям, Ги Беар безусловно принадлежит к пантеону великих мастеров французской песни».
Вот! Сайт Радио-Франс высказал то, что я всегда знала и чего не говорил никто. Его талант был ничуть не меньше, просто ему не повезло.
Да как не повезло! Помимо того, что записи Беара не продаются, сайта нормального тоже нет (а уж, казалось бы, есть нынче у любой старлетки). Есть один замечательный энтузиаст, который медленно, но верно строит нормальный сайт, и то вступительная статья начинается оправдательным вопросом: Pourquoi un site sur Guy Béart? (почему сайт про Ги Беара?) В сети есть куски дискографии, некоторые тексты там и сям, но все это кажется ничтожно малым относительно жизни и творчества этого автора, композитора, исполнителя, ведущего (на протяжении семи лет) первой в своем роде музыкальной программы на телевидении, основателя первого во Франции независимого музыкального издательства... И когда чуть ли не в трети случаев Гугль выдает Ги Беара в приложении к его дочери (Эмманюэль Беар, конечно же, замечательная актриса, но для французской культуры вряд ли сделала больше отца), это тоже выглядит и странно, и грустно.
Очень хотелось бы сделать про Беара примерно такую же лекцию, как есть у меня по Брелю и по Брассенсу: покопаться в его творчестве, попытаться разобрать по косточкам, разложить по полочкам. Рассказать про трактовку его любимых тем (его интересовало все: наука и религия, архитектура и лингвистика), про нескончаемый поиск новых средств выражения, порассуждать вместе с ним о времени (вот уж какой темой он был одержим не на шутку), поразмышлять над его социологическими зарисовками и песнями-пророчествами... И поскольку такое я вряд ли сейчас потяну, то мне совершенно не терпится сделать хоть что-нибудь вот прямо сейчас: да хотя бы просто сказать о нем пару добрых слов, приложив к ним несколько песенок, выхваченных из разных лет его творчества и, скажем, максимально не похожих друг на друга. Вот об этом и будет мой пост.
И хотя выбрать из сотни любимых песен сложно, надо же с чего-то начать. Начнем с одной из самых ранних, под названием Никто. Такой неустаревающий портрет-притча, на все времена. Беар в своей книжке вспоминает, как в 1955 году впервые, преодолев робость, показывал песни Брассенсу, поймав его после концерта в Ницце. И именно эту песню Брассенс не одобрил: в песне, согласно законам жанра, – поучительно сказал молодой, но уже признанный мэтр, – должна быть одна и ровно одна идея – а в этой целых две: из этого надо делать две песни! Я тут, честно говоря, вижу только одну, хоть и милую моему сердцу – кто найдет вторую, подскажите.
И вот эта песня с подстрочником. Напоминаю, что мои подстрочники не есть художественный перевод, поэтому вечная просьба читать их вместе с песней, а не отдельно!
Архив со всеми песнями (из четырех постов) скачивать отсюда.
А вот песня, написанная гораздо позже, в 1986 году, совсем другая, менее очевидная. Про войну. Если первая песня была кристально ясной и лаконичной – то здесь картина по-импрессионистки расплывчата, насыщена символами. Тут уж, наверное, можно было бы найти много идей, если поискать.
La guerre va chanter (1986) Песни войны
Слишком простецкая концовка для такой глубокой и поэтичной песни? Ну да – а как еще прикажете закончить? Беар – моралист божьей милостью, и многих это отпугивает, да я и сама не шибко люблю, когда мне тычут в нос моралью. Когда мораль не моя. А тут как-то получается, что беаровские морали мне почти всегда близки. Хотя нет, вру: часто он как-то поворачивает песню так, что мне за ее моралью и не угнаться. А может, и нет вовсе никакой морали, решайте, мол, сами.
Помимо того, что он часто использует песни как повод пофилософствовать, Беар пишет хорошие стихи, без дураков. Это поэзия в высшем и во всех смыслах этого слова – начиная с технического (отточенные рифмы, изысканный ритм, виртуозная игра слов) и кончая образно-метафорическим. В свое время они не на шутку передрались с Генсбуром по поводу того, каким искусством является песня: "высоким" (Беар) или "низким" (Генсбур). Скорее всего, тот случай послужил лишь поводом для выхода наружу накипевшего. Эти двое выдающихся авторов, пришедшие в песню одновременно и примерно равные по уровню таланта, не терпя друг друга, враждовали не на шутку, вплоть до открытого оскорбления однажды на ТВ (угадайте, со стороны кого). Я подозреваю, что у этой вражды была солидная подоплека: конфликт двух совершенно разных жизненных подходов и образов мышления. Чувственное против вербального, провокаторство против искренности, игры с модой против традиционности (впрочем, последнее относится только к музыке: в текстах Беар был новатором всегда). В этом их вечном споре безусловно победил Генсбур. Я смотрю на Генсбура с опасливо-недоверчивым уважением, но если уж противопоставлять – то люблю всем сердцем и сто раз ему предпочту Беара.
Я слушаю песни Беара снова и снова, и не могу оторваться. Мне так близко почти все, что он поет, и как же хороши его мелодии, и как же я люблю это его (по его собственному выражению) «замечательное отсутствие голоса». Кстати, Беара, как и Бреля, привел в большую песню все тот же Жак Каннети в бытность свою художественным директором «Филипса», и он точно так же сомневался по поводу голоса Беара, как и по поводу внешности Бреля (да, были времена). А я не понимаю, как можно не любить этот «отсутствующий», но при этом прекрасно знающий свое дело, не похожий ни на какой другой голос. И такая бездна обаяния. Борис Виан (он, кстати, тоже был причастен к записи первого диска Беара) сказал когда-то о Пиаф, что та может смело петь телефонную книгу – а я бы ту книгу лучше слушала в исполнении Беара. Впрочем, если не телефонную книгу, то алфавит Беар таки да спел: все как положено, с иллюстрирующими словами от A от Z – виртуозно сложенная "детская" песенка про атомную войну. Хотела ссылку дать на текст – нету в сети, только фрагменты... Кстати, такие апокалиптические песенки под веселый мотивчик – одно из фирменных блюд Беара.
И еще о мотивчиках: мелодии у Беара бывают самого разного калибра: от совсем простых и прыгучих, до вполне филигранных и изощренных. Вот как в третьей песенке, например. Третью я, конечно, хотела про любовь, но не вышло у меня. Ну не про любовь, так хоть про девушку. Убегающую, утекающую как вода меж пальцев, как время, девушку нынешнего дня.
Обостренное чувство времени граничило у Беара с одержимостью, времени посвящены десятки самых разных песен: от прямого тематического эссе («La danse du temps») до многочисленных вариаций на тему в других песнях. Кажется, что певец стоит с секундомером в руке и регистрирует бег времени. Его зарисовки при этом не точные фотографические отпечатки, со всеми атрибутами, лейблами и модным жаргоном (как у Рено, например), а больше импрессионистские такие картинки:
Fille d'aujourd'hui (1963) Девушка сегодняшнего дня
Ги Беар так и не поспел за девушкой из своей песни, не сумел обуздать бегущее время, как это удалось Генсбуру. И Генсбур после смерти остался навсегда, а Беар при жизни выпал из обоймы. И ведь не то чтобы беаровские песни оказались старомодны: в смысле музыки может быть, но по текстам – большинство актуальны по-прежнему, а многие вообще оказались пророческими. Но что-то не сработало. Я пытаюсь понять, что именно. История с фирмами звукозаписи? Неумение приспособиться к музыкальным вкусам эпохи? Неумение ладить с людьми? Я знаю, что у него было немало врагов и пародировать его очень любили. А он так симпатичен мне – и по песням, и в книжке.
Я пытаюсь представить себе, как он относится к краху своей карьеры, так блестяще начинавшейся. И почему-то совершенно уверена, что французы опомнятся и воздадут Беару должное после смерти. А пока мне представляется одинокий 77-летний человек на его огромной вилле в парижском пригороде Гарше, вспоминающий года былой славы, когда о нем с восторгом писали Эрве Базен и Луи Арагон, его стихи читали Мадлен Рено и Жан-Луи Барро, когда в своей передаче "Bienvenue" он принимал все сливки общества той эпохи, от Витторио де Сика до Дюка Эллингтона, а среди лучших друзей числились Брассенс, Арагон, Помпиду (в инженерной школе вместе учились), Миттеран...
Эх, я бы перевела еще много-много песен Беара и пофилософствовала бы вместе с ним о жизни. Я написала бы ему письмо и рассказала бы, что мы (как минимум я и десяток друзей) его любим и помним. И если бы, к примеру, он решил прервать свое затворничество и дать хоть один концерт, я б достаточно серьезно подумала, не рвануть ли мне по случаю в Париж, а то потом поздно будет (и да, надо будет сообщить Псою Короленко: вот уж не ожидала для Беара такого поклонника!). Я бы рассказала о этапах его жизни: начиная с того, как он в молодости метался между профессией инженера и артистической карьерой (и не потому ли его песни так близки недоделанным технарям-гуманитариям вроде меня?), и кончая тем, как ему удалось без следа победить рак, сожравший, по его словам, двадцать лет его жизни. Я бы вспомнила о его советской пластинке, вышедшей еще во времена железного занавеса и наверняка так много значащей для тех, кто ее помнит (а разве можно забыть "Les souliers", "La fenetre", "L'esperance folle", не говоря уж об «Эх, дороги» на русском языке?). Я бы попыталась понять, откуда столько нелюбви к нему со стороны современников.
И может быть, я действительно про это все напишу, когда прочту книгу. Но пока я этого не сделала, пусть в моем журнале повисит этот сумбурный и бестолковый отрывок, взгляд и нечто. И если сам маэстро Ги Беар не увидит этих добрых слов в его адрес, то несомененно почувствует в своем далеком Гарше это выражение тепла, сочувствия, восхищения, любви и благодарности за его прекрасные песни. Пусть это будет моя скромная дань этому замечательному поэту, композитору и артисту, не угнавшемуся за нашим жестоким и торопливым веком, потерпевшему поражение во всегда проигранной войне с шоу-бизнесом – но оттого не менее, а более любимому.
© Наталия Меерович