К оглавлению
Жорж Брассенс - 1, 2, 3, 4
Песни, которые я предлагаю послушать в этой части моего рассказа, собраны здесь.
Песня «L’épave», на которой мы остановились в прошлый раз, послужит мне поводом сказать несколько слов о юморе Брассенса. Вот ведь вроде несмешная песня – и серьезная, и грустная, и глубокая – но буквально каждая фраза пропитана юмором. И это уникальное стихийно-юмористическое восприятие мира, которым Брассенс был столь щедро одарен, довольно трудно разъять на части. Но все-таки можно найти несколько приемов, которыми он часто и охотно пользуется. Один из них – сталкивание «высокого штиля» с ультраразговорным языком – как, скажем, в «Горилле». Или всевозможная игра слов: разъятие устойчивых словосочетаний и возвращение им первоначального смысла, сталкивание двух или даже нескольких идиом (тут даже примеры не нужны, это везде).
И вот еще один прием, о котором стоит упомянуть отдельно: строго придерживаясь логики, рассказать невероятную историю или растолковать абсурдную ситуацию так, словно она в порядке вещей. Тут многое можно вспомнить: «Под сенью мужей», «Просьбу быть похороненным на пляже в Сете», ту же «Гориллу» – и вот сейчас я хочу показать еще одну. К тому же она мне позволит уделить внимание работницам древнейшей профессии, которых Тонтон, как и полицейских, не оставлял своими заботами. Давайте послушаем, как устами милых его сердцу девиц легкого поведения Брассенс-«моралист» с большим чувством сокрушается о падении нравов.
Concurrence déloyale (1966) Нечестная конкуренция
Я говорила, что в молодости Брассенс сотрудничал в анархистской газете. На вопросы о том, насколько это было для него серьезно, он отвечал так: «Все, что связывало меня с анархизмом – это какая-то органическая страсть к свободе и глубокая ярость, возникающая всякий раз, когда одни люди пытаются что бы то ни было навязать другим». Вот строки из программной песни под названием «Le pluriel» («Множественное число»); к сожалению, не помню, чей перевод.
|
Oui, la cause était noble, était bonne, était belle
Nous étions amoureux, nous l'avons épousée. Nous souhaitions être heureux tous ensemble avec elle, Nous étions trop nombreux, nous l'avons défrisée. |
«Цель чиста, несравненна, и как о невесте
Мы мечтали о ней и любили – да, да! Мы хотели быть счастливы с нею все вместе – Но ее отпугнула такая орда!» |
Этот очередной, но не единственный гимн индивидуализму – жизненная позиция, очень важная для Брассенса. «Все это остроумно, все это красиво звучит, – говорит брат Андре в одной из бесед, – но где бы мы были, если бы каждый действовал в одиночку, и никто друг другу не помогал?» Брассенс объясняет: «Нет-нет, я отнюдь не против множественного числа взаимопомощи. Мой анархический индивидуализм – это сражение за свободу мысли. Я не хочу получать свой закон от группы. Я ненавижу стада баранов. Свой закон я установлю себе сам.» Кстати, в доме Брассенса жило невероятное количество самой разнообразной живности, но больше всех он любил кошек, из-за того, говорил он, что кошки – самые независимые животные.
«Конечно, так уж мы устроены, что не можем жить без догм, и я не исключение. Когда чье-то поведение не соответствует моей модели, я раздражаюсь и пытаюсь восстать, но по размышлении себе говорю: «Все же ты можешь быть неправ. И в любом случае, дай другим жить, как они хотят». Я ненавижу тех, кто говорит: «Вот она истина, вот что ты должен делать!» Конечно, мы живем в соответствии с какими-то принципами, но всегда надо быть готовым подвегнуть их сомнению, иначе мы заблудимся во тьме догматов».
Фраза «laisse vivre les autres» («дай пожить другим») в нетронутом виде перенесена в знаменитую песню «Mourir pour les idées». Но здесь уже слово «жить» обретает свой первоначальный смысл – не «жить, как хочет», а просто «жить на этом свете». Под кнопкой – мой подстрочник и стихотворный перевод А. Аванесова. Перевод очень даже неплохой, но естественно, в нем не удалось сохранить все отсылки и реминисцении, коих в этой песне множество. А про отсылки как раз можно почитать в примечаниях к подстрочнику.
Mourir pour les idées (1972) Умереть за идеи
И если уж мы коснулись политики, давайте послушаем единственную и самую главную политическую песню Тонтона. Мы ее услышим в переводе и исполнении Марка Фрейдкина, а также с его предисловием – длинным, но убедительным. «Эта песня в своем роде уникальная. В ней нет характерных для Брассенса поэтических изысков и бурлесков, литературных аллюзий и мифологических персонажей. Да и мелодия, честно говоря, довольно однообразная и простенькая. Песня сильна другим – своей универсальностью и актуальностью для всех времен и для всей человеческой истории. При том, что песня написана в 1972 году, и историко-политические реалии, описанные в ней, безусловно, устарели. Собственно, они устарели уже в 2005 году, когда я делал ее перевод, и я тогда позволил себе заменить их на более современные. Сегодня устарели уже и они. Но парадоксальным образом сама песня не устарела нисколько — впрочем, она бы не устарела даже если бы была написана во времена античности. Наоборот, с каждым годом, с каждым следующим поколением она становится все более и более современной, и все происходящее на нашей планете только подтверждает ее неопровержимую правоту. Боюсь, что она останется актуальной и для наших детей, наших внуков и наших правнуков. Нужно будет только подставить другие имена, другие события, а суть ее, увы, останется неизменной. И не было в истории еще ни одного случая, когда бы предсказанное в этой песне не сбылось».
Марк Фрейдкин/Жорж Брассенс: «Король мудаков»/«Le roi des cons»
Эта песня вышла в 11-м (13-м) альбоме, то есть в 1972 году, она ровесница «Под сенью мужей» и «Умереть за идеи». После этого альбома Брассенс надолго замолчал. Здоровье его становится все хуже, он все меньше выступает, все меньше пишет песен. Следующий и последний его сольный диск «Тrompe-la-Mort» вышел только через четыре года.
Начиная с октября 1976 года, на протяжении пяти месяцев Брассенс представляет песни нового альбома в зале Бобино. 20 марта 1977 года, в день последнего спектакля уже никто не сомневается, что больше никогда дядюшка Жорж не выйдет на сцену своего любимого мюзик-холла... И тем не менее, титульная песня альбома называется «Обманувший смерть».
Тrompe-la-Mort (1976) Обманувший смерть
В этой песне Брассенс снова использует свой излюбленный прием, когда произведение целиком рождает эффект, противоположный тому, что излагается на вербальном уровне (МФ придумал для него специальный термин: катартическое противочувствование). Мы все отлично понимаем, что пора прощаний уже пришла, что автор действительно немолодой и неизлечимо больной человек, что он больше никогда не выйдет на сцену. Увы, в своей вечной борьбе со смертью Брассенс начинает ощутимо терять преимущество. И осознав, что физическую смерть уже не обмануть, вступает в поединок с другой смертью.
«Нет, весь я не умру, душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит» –
Я почти не сомневаюсь, что именно это он имел в виду. И неудивительно, что именно так и случилось.
30 октября 1981 года Старуха Смерть, с которой Брассенс так долго и успешно крутил шашни, получила то, чего усердно добивалась шестьдесят лет. Друзьям не пришлось грузить его тело в средиземноморский экспресс: вот уже год, как Брассенс жил в родных краях. Он умер в городке Saint-Gély-du-Fesc, недалеко от Сета, и в Сете был похоронен. Но не на пляже, и даже не на Морском кладбище, а на кладбище Пи, прозванном «кладбище бедняков» – в том самом семейном склепе, насчет вместимости которого он так сомневался. Так что завещание его было выполнено не полностью. Но зонтичную сосну на могиле городские власти все-таки посадили, и 80 000 почитателей дядюшки Жоржа, приезжающие ежегодно со всего мира, действительно могут укрыться под ней от назойливого южного солнца.
После смерти Жоржа друзья нашли в его бумагах около трех десятков незаписанных песен, и Жан Бертола – старый друг и художественный секретарь Брассенса, а также сам по себе певец, пианист и музыкальный продюсер – собрал музыкантов, работавших с Брассенсом – контрабасиста Пьера Никола, гитариста Жоэля Фавро, пианиста Роже Вандера и других – и решил выпустить два альбома с этими песнями в своем исполнении. За что ему огромное спасибо и низкий поклон.
Первый альбом «Georges Brassens. Dernières chansons» (1982) содержал 17 готовых песен, полностью на стихи и музыку Брассенса. Во втором альбоме, «Le Patrimoine de Georges Brassens» (1985) – 12 песен. Все тексты написаны Брассенсом, а музыка – не вся. К пяти песням музыка была готова, а к семи Жан Бертола написал музыку сам – очень хорошо, а местами даже неотличимо воспроизведя музыкальный стиль Брассенса.
Сейчас мы послушаем песенку со второго альбома, из тех, к которым музыку написал сам Брассенс. Эта безделушка, чрезвычайно изящно сделанная, называется «Si sellement elle etait jolie». Тут как раз будет очень забавно сравнить два перевода: Фрейдкина и Аванесова – и заодно поглядеть на милейшие картинки во втором клипе.
Марк Фрейдкин «Будь хотя бы она милашка»
Александр Аванесов «Будь хотя бы она красива»
Честно говоря, мне довольно трудно писать об этих двух посмертных альбомах. Во-первых, страшно не хватает голоса Брассенса, для меня неотделимого от его песен. Хотя манеру исполнения Бертола, надо сказать, передал очень хорошо. Во-вторых, эти песни я услышала через много лет после той эпохи увлечения Брассенсом, когда я жила его песнями и знала половину наизусть. Когда наконец мне эти посмертные песни удалось услышать, они меня не вдохновили: я осталась сама по себе, а песни сами по себе... За исключением одной, на которую я запала напрочь, и слушала и переслушивала, и даже чужого голоса не замечала. Не сомневаюсь, что если б альбом «Dernières chansons» вышел при его жизни, Брассенс непременно назвал его по этой песне. Давайте мы ее послушаем (в исполнении Жана Бертола), а вместо подстрочника почитаем перевод В. Зайцева – по-моему, очень хороший.
Интересная песня по содержанию. Почти каждый куплет соответствует какой-то отдельной песне, написанной ранее. «Умереть за идеи» в последнем куплете, «Le temps passé» в предпоследнем, «Горилла» в четвертом и пятом. Ко второму подойдет любая антиклерикальная, которых у Тонтона не счесть. И только темы третьего куплета Брассенс никогда еще не касался – ну что ж, дошла очередь и до мистических наук в разнообразных их проявлениях. В общем, сомнению и осмеянию в этой песне подвергается буквально все. И даже непонятно, что можно противопоставить этому тотальному пессимизму. Разве что неподражаемое поэтическое мастерство, о котором сейчас я хочу поговорить. Я собираюсь говорить об этом долго, а вы, пожалуйста, потерпите.
Недаром Брассенс был единственный, кому Французская Академия присудила Гран При за поэтическое творчество. Прежде всего, он был необыкновенно образованным и эрудированным человеком, и, видимо, самым литературным из французских авторов. Оказывается, есть даже специальный словарь, объясняющий лексику Брассенса. Кроме того, его песни просто дышат скрытыми намеками, аллюзиями, цитатами – мы это видели, и не раз. Гюго, Малларме, Валери, Франс, Ламартин, Мольер, Аполлинер – имеющий уши да слышит. А для тех, кто не услышит, стихи будут продолжать нести свой смысл, и звучать при этом совершенно естественно.
Более того. Брассенс, безукоризненно владея арсеналом французской поэтической просодии (в частности, богатой рифмой), решительной рукою ввел его в песню. Он это сделал первым в истории, и последователей у него очень мало, почти совсем нет.
В общем, без преувеличения можно сказать, что Жорж Брассенс – великий французский поэт, стоящий в одном ряду с такими гигантами, как Бодлер, Верлен или Гюго. И вот что интересно: то, что сегодня, через 30 лет после его смерти, ясно как день – совершенно не было очевидным его современникам. Например, после присуждения вышеупомянутого Гран При некий поэт злобно заметил, что не следует путать поэзию с эстрадной песенкой. А сегодня мне даже стыдно назвать его имя, да и ни к чему.
Великая заслуга Брассенса в том, что он заставил любителей песни полюбить поэзию, а любителям поэзии привил вкус к песне. И в песне всегда брал не количеством, а качеством. В отличие от большинства своих коллег по песенному делу, он написал очень немного – если собрать все его песни, в том числе и не записанные, и те, к которым он писал только музыку или только слова, то наберется чуть больше 200 штук. Конечно, не все они шедевры, но откровенно слабых, проходных вещей у него практически нет.
Возвращаясь к «Скептику», я хочу вспомнить «Дорогой четырех песен», которую мы слышали в прошлый раз, и про ее место в «рetite philosophie» ЖБ: искусство как средство приукрашивания жизни. А в «Скептике» – какое уж тут приукрашивание? Какое «творчество наперекор отчаянию», если это само отчаяние и есть? И все же противоречия я тут не вижу. «Скептик» – это даже не столько исключение из правила, сколько просто другой жанр. Это считай не песня, а интервью брату Андре, речь не от имени персонажа, а от первого лица. Речь «тревожного и потерянного человека». И да, такие мрачные песни есть в творчестве Брассенса, никуда от них не деться.
Но все же, если взять мир Брассенса в целом, он не черен и не мрачен: он скорее добр, светел и справедлив. И чем бы он ни пел – о тупых ментах, о тяжелой жизни шлюшек, об отмене латыни в католической церкви или о мещанах, гордых собою – обаяние его личности и какое-то доброе мироощущение, которое невозможно выразить словами, почти всегда стоят за его песнями, и все равно его любят и шлюхи, и попы, и полицейские, и те же самые мещане, на которых он наезжал больше всех.
Последняя песня, которую я хочу, чтоб вы послушали, «Les Ricochets» – не является ни хрестоматийной, ни программной – но думаю, что будет правильно, если в заключение мы послушаем именно ее. «Les Ricochets» – это такая игра, когда надо бросать плоские камушки, чтобы они прыгали по воде как можно дольше (еще это, кажется, называют «блинчиками»). (Каждый сходит с ума по-своему, и когда я впервые приехала в Париж, я тоже, как обязательную программу, проделала маршрут, описанный в песне. Правда не вдвоем, а в гордом одиночестве).
Я не одна такая сумасшедшая. Есть довольно много людей, которые все песни Брассенса знают наизусть. Десятки его фанатов всю жизнь посвятили переводу этих песен на разные языки. А еще у меня был приятель, который крутил без конца пластинку Брассенса, чтоб вытащить себя из депрессии – и вытаскивал (французского он при этом не знал). А еще я встречала людей (правда, в интернете), которые всю свою жизнь строили по Брассенсу. В конце концов, если не евангелие, то моральный кодекс он точно оставил для потомства. Для тех, кто понимает.
Оглядываясь назад, я часто ловлю себя на мысли, как удивительно складываются судьбы людей и мира. Вряд ли кто-либо в середине прошлого века мог предполагать, что этот провинциальный юноша из простой семьи, приехавший в 18 лет завоевывать Париж, будет сегодня считаться одним из крупнейших поэтов Франции ХХ века. Что созданный им имидж (трубка, усы, гитара, нога на стуле) станет неотъемлемой частью большой легенды французского мюзик-холла.
Брассенсу посвящены десятки книг, диссертаций и песен, его песни переведены как минимум на двадцать языков. Его именем названы улицы, площади, парки, многочисленные лицеи и колледжи, культурные центры, залы, библиотеки, литературная премия и... рынок, на котором происходило действие одной их его песен. Но я думаю, что не в этом главное. Главное то, что его песни – песни, в которых светится обаяние его необыкновенно симпатичной личности – еще долго будут помогать людям жить на этом свете.
Заканчивая эту свою «лекцию» (которую, конечно же, в очередной раз пришлось переписать от начала до конца), хочу сказать огромное спасибо всем, кто мне помогал в этой работе (исправлениями, советами, редактированием, вдохновением...), в первую очередь это lev_m, i_shmael, mishustix. И особенное спасибо Марку Фрейдкину: не только за великолепные переводы Брассенса и разрешение пользоваться материалами его лекции, но и за редактирование моих подстрочников в первых двух частях (потом мы разошлись во мнениях, но все равно спасибо).
А тем, кто слушал и дослушал этот рассказ до конца – мой низкий поклон и спасибо за внимание.
© NM (Наталия Меерович)
Литература
1. Jacques Charpentreau, Georges Brassens et la poésie quotidienne de la chanson, coll. Tout le monde en parle, éd. du Cerf, juin 1960
2. Alphonse Bonnafé, Georges Brassens, coll. «Poètes d'Aujourd'hui» (n° 99), Pierre Seghers éditeur, octobre 1963
3. André Sève, Brassens : toute une vie pour la chanson, éditions du Centurion, 1975
4. Лекция Марка Фрейдкина в клубе «Квартира 44».
5. Жорж Брассенс. СТИХИ И ПЕСНИ: сб. на фр. яз. с избран. рус. переводами; Сост. Ю.А. Здоровов. - М. : Радуга, 1990.
6. Jean-Paul Sermonte/ Georges Brassens. Le prince et le croque-notes. Editions du Rocher, 1990.
7. Dossier Georges Brassens, Paroles et Musique (n° 41)
8. Марк Фрейдкин. Ж.Брассенс «Избранные песни» (Москва, 1996)
