|
Paroles: Louis Aragon, Мusique: Jean Ferrat Je ne sais ce qui me possède Et me pousse à dire à voix haute Ni pour la pitié ni pour l'aide Ni comme on avouerait ses fautes Ce qui m'habite et qui m'obsède Celui qui chante se torture Quels cris en moi quel animal Je tue ou quelle créature Au nom du bien au nom du mal Seuls le savent ceux qui se turent Machado dort à Collioure Trois pas suffirent hors d'Espagne Que le ciel pour lui se fît lourd Il s'assit dans cette campagne Et ferma les yeux pour toujours Au-dessus des eaux et des plaines Au-dessus des toits des collines Un plain-chant monte à gorge pleine Est-ce vers l'étoile Hölderlin Est-ce vers l'étoile Verlaine Marlowe il te faut la taverne Non pour Faust mais pour y mourir Entre les tueurs qui te cernent De leurs poignards et de leurs rires A la lueur d'une lanterne Etoiles poussières de flammes En août qui tombez sur le sol Tout le ciel cette nuit proclame L'hécatombe des rossignols Mais que sait l'univers du drame La souffrance enfante les songes Comme une ruche ses abeilles L'homme crie où son fer le ronge Et sa plaie engendre un soleil Plus beau que les anciens mensonges Je ne sais ce qui me possède Et me pousse à dire à voix haute Ni pour la pitié ni pour l'aide Ni comme on avouerait ses fautes Ce qui m'habite et qui m'obsède |
Текст: Луи Арагон, Музыка: Жан Ферра. Перевод Рэма Боброва Не знаю, кто владеет мною, Чьей властью движим мой язык? Чьим состраданьем, чьей виною? Чьим зовом совести?.. Мой крик Живет во мне. Он стал судьбою. Поэтов самоистязанье! Кто там кричит во мне – мой зверь Иль нерожденные созданья? Добру ли, злу открыл я дверь? И чем мы платим за молчанье? Мачадо спит вблизи Испании – Всего границы переход. Но непосильно испытание, И так тяжел стал небосвод, Что он ушел в страну молчания. Но выйдя из земного плена, Над ликом вод, полей, долин Взвилася песнь, вольна, нетленна, Летит звонка к звезде Верлена, К звезде далекой Гельдерлин. Марло! Ведь ты искал в таверне Совсем не Фауста, а Смерть. При свете фонаря неверном Убийц плясала круговерть, Кинжалом жалил хохот черни... Как гаснут искры звездной пыли, Заполнив август до краев! Там – в небесах – провозгласили Закланье певчих соловьев, Чтоб на земле о них забыли. Но муки порождают силу, Мечты – так улей множит пчел. И возгорается светило От ран поэта, что ушел, От крика на краю могилы. Не знаю, кто владеет мною, Чьей властью движим мой язык? Чьим состраданьем, чьей виною? Чьим зовом совести?.. Мой крик Живет во мне. Он стал судьбою. |